Будущее, ставшее реальностью

У нас есть возможность заглянуть в будущее и избежать опасных ошибок. За основу возьмем произведение Рэя Бредбери «451° по Фаренгейту», тем более, что большую часть пути, представленного в этом романе, написанном в середине ХХ века, мы уже прошли.

Перед читателем предстает общество потребителей с высокими достижениями научно-технического прогресса, которые служат удовольствиям и развлечениям людей, но они несчастливы. У них есть многое, кроме свободы мыслить и чувствовать, книги объявлены за гранью дозволенного. Одни люди – их уже остались единицы – прячут книги, другие – пожарные на службе принятых норм и законов – их сжигают.

Почему нам важно понять, что сейчас происходит? Мы постепенно оказываемся в обществе, где в приоритете стоит не знание, а мнение. И это лишь переходный этап к рабскому невежеству. В романе описано, как люди к этому пришли: «Когда-то книги адресовались немногим – кому-то здесь, кому-то там, кому-то где-нибудь еще. Поэтому книги могли позволить себе отличаться друг от друга. Мир был просторным. Но затем мир заполнился глазами, локтями и ртами. Население удвоилось, утроилось и учетверилось. … Вот человек девятнадцатого столетия, с его лошадьми, собаками, повозками, медленным движением. А вот век двадцатый – ускорь съемку. Книги урезаются. Сжатый стиль. Дайджесты. Таблоиды. Все сводится к плоским шуткам, комиксам, простейшим концовкам. … Что? Политика? Одна колонка, две фразы, заголовок! И тут же все растворяется в воздусях! Раскрути человеческий разум волчком, наподдай ему крепкими руками издателей, рекламщиков, радиовещателей, взвихри его так, чтобы в этой центрифуге слетели прочь все ненужные мысли, даром тратящие время!…

Школьные программы сокращены, дисциплина упала, всякие там философии, истории, языки выброшены на свалку. Английскому и правописанию постепенно придавали все меньше значения и в конце концов это значение вовсе свели к нулю. Жить – сейчас, если работаешь – тебя уважают, после работы – какие угодно удовольствия. Зачем учиться чему-то еще, кроме нажимания кнопок, щелканья переключателем и завинчивания гаек? … Больше спорта для каждого, групповой дух, развлечения, и тогда совсем не надо думать, а? Организуйте, переорганизуйте и суперорганизуйте спорт, суперсуперспорт! Больше комиксов в книжках. Больше картинок. Меньше пищи для ума, еще меньше! …

Теперь возьмем меньшинства в нашей цивилизации… Чем больше население, тем больше меньшинств. Упаси вас Бог наступить на любимую мозоль обожателям собак, обожателям кошек, врачам, адвокатам, торговцам, племенным вождям, мормонам, баптистам, унитариям, китайцам второго поколения, шведам, итальянцам, техасцам… Все эти меньше-меньшего-меньшинства лучше обходить стороной, не ровен час заденешь чей-нибудь пупок. … Журналы превратились в смесь ванили с манной кашей, а книги, по утверждению критиков, – в помои. Неудивительно, … что книги перестали продаваться. Но публика прекрасно знала, что ей нужно; радостно кружась в вихре развлечений, она сделала выбор, и комиксы выжили…»

Но за якобы мнением стоит его отсутствие. Чтобы иметь мнение, необходимо мыслить. Если люди отвыкают и не любят мыслить, им формируют некое поверхностное представление о мире и называют его мнением. В человека его просто внедряют и не дают думать. В романе это делают так: «Никакого правительственного нажима сверху. Никаких официальных заявлений и деклараций. Начать с того, что и никакой цензуры тоже не было, нет! Технология, массовая реклама и давление со стороны меньшинств – вот и весь фокус. … Вместо того чтобы выпускать исследователей, критиков, знатоков и творцов, школы стали штамповать все больше и больше бегунов, прыгунов, пловцов, борцов, летунов, несунов, гонщиков, подгонщиков, хватателей, стяжателей…» В романе люди живут среди телевидения и сериалов, которые внедряют в сознание иллюзорное ощущение общества, и постоянной рекламы, формирующей потребительское поведение. Этот хаос выдается за собственное мнение и в нем взращивается гордыня. И человек предстает перед выбором – остаться при своем мнении или идти к реальному знанию. Не трудно догадаться, что он выберет свое мнение, особенно, когда задевают его «мозоль» или «пупок».

«Цветным не нравится «Маленький черный Самбо». Сжечь ее. Белым не по себе от «Хижины дяди Тома». Сжечь ее. Кто-то написал книгу о табаке и раке легких? Сигаретная публика плачет? Сжечь эту книгу». Ничего не напоминает?

Следующие закономерные вопросы здравомыслящего человека: что будет с науками, особенно с теми, которые касаются природы человека? И что будет с правдой, которая упорядочивает общество? Они будут разрушены. Из наук останутся те, что выгодны. А правда будет заменена на удобную ложь. Человек будет ограничен рамками функционального биоробота с ограниченным кругом материально-физиологических потребностей. «Из яслей в колледж и обратно в ясли – вот схема интеллектуального движения, которая сохраняется последние пять столетий или около того» – пишет Рэй Бредбери. И в наше время все чаще звучат призывы урезать образование до простых компетенций, т.е. фактически выучить человека до тех пор, пока он сможет воспринять некие технические функции, а затем вернуть его сознание в ясли, чтобы он не был способен глубоко и по-взрослому мыслить. В романе общество так живет уже 500 лет. Вдумаемся. Если мы сейчас утратим настоящие ценности и свободы, когда мы их снова обретем, и кто будет нас освобождать?

Как пробуждается главный герой романа? Он задумывается над многими вещами, на которые ранее не обращал внимания. Его включенное мышление ставит перед ним новые вопросы, требующие ответов. Так постепенно любой человек может и должен прийти к знанию, пониманию, чувствованию себя и окружающего мира, основанных на правде.

Правда, наука и знание, от которых отказались в антиутопии Бредбери и от которых отказываемся мы, – это именно то, что способно объединить людей. «…Как неведение есть нечто разделяющее заблуждающихся, явление умственного света есть нечто собирающее освещаемых, объединяющее, совершенствующее и обращающее их к Воистину Сущему, отвращая от многих мнений, и различные точки зрения, или, точнее сказать, представления, собирая к единому истинному, чистому, единовидному знанию, наполняя единым соединяющим Светом» (Дионисий Ареопагит).